Убийство Сталина и Берия - Страница 164

164

* * *

За границей у них появляется много друзей, купленных за выгодные приглашения в СССР – для чтения лекций, участия в конференциях, ведения работ в их Институтах.

Профессора Эренфест (еврей из Голландии), Норриш (Англия), Фольмер (еврей из Германии), Поланьи и братья Фаркалик (венгерские евреи из Германии), Кольтгоф (немецкий еврей, ныне в США), Гейтлер (немецкий еврей), Боденштайн (немец), Лондон (немецкий еврей), Марк (немецкий еврей) и ряд других широко их рекламируют на страницах советской и зарубежной научной литературы.

Проанализировав в 1932-1934 гг. отношение к членам этой группы со стороны иностранных профессоров, с которыми я встречался в Берлине и позже на конференциях в Москве и Ленинграде, я пришел к выводу, что поддержка, оказываемая иностранцами разным нашим людям, имеет разную подоплеку.

Если лица еврейского происхождения, проживавшие в Германии, поддерживали Фрумкина, по-видимому, в расчете на то, что он их приютит в СССР, когда в Германии им станет невмоготу (а они этого ждали уже в 1930 г., если не раньше), то такие профессора как Боденштайн (рекламировавший Семенова) и Ноддакк (не ругавшийся при разговорах о Фрумкине, хотя фамилий немецких евреев при нем нельзя было произносить), считали их деятельность выгодной для Германии (оба большие патриоты, Ноддакк даже, как будто, активный нацист), так как им было совершенно ясно, что подражательная и оторванная от запросов жизни наука, развиваемая Фрумкиным и др., ослабляет Советский Союз. Сам Ноддакк совсем не занимался «теорией» в смысле Фрумкина, а разрабатывал методы аналитического установления географического местонахождения руд, а также – методами получения из них изделий для нужд Германии и т.п. нужными Германии проблемами. Боденштайн же держал две лаборатории. В первой, главным образом для иностранцев, развивалась «высокая теория» и куда могли входить все; а во второй работали только близкие ему люди, туда он никого из иностранцев не пускал.

* * *

Все это производило впечатление того, что либо по собственной инициативе, либо по заданию германского правительства, они пытались повернуть развитие науки в СССР и в других странах в бесплодном направлении. Поэтому-то Ноддакк подавлял свои антисемитские чувства в отношении Фрумкина, а Боденштайн с иронической улыбочкой похваливал работы Семенова и ввел его в редакционную коллегию теоретической части издаваемого им Журнала физической химии.

Забавно, что такое учреждение как «И. Г. Фарбениндустри», не пустившая меня в свои лаборатории, а проф. К. П. Лавровского (проникшего туда под видом студента немецкого университета) удалив после первого же вопроса по существу, вскрывшего его инкогнито, свободно допустило в свои стены С. З. Рогинского и ряд других наших «теоретиков». Очевидно, либо они были там свои люди, либо, что вероятнее, немцы просто не боялись, что они могут что-либо понять.

* * *

Итак, уже в 1930 г. фрумкинская группа физико-химиков, при поддержке иностранных ученых активно культивировала в СССР бесплодную для страны, но выгодную для них самих подражательную тенденцию в науке, которая, не требуя больших затрат энергии и таланта, позволяла им:

а) быстро приобретать авторитет в науке,

б) соблазнять легкостью успеха продвижения молодых людей, отрывая их от более сложного и трудного процесса работы над актуальными проблемами нашего народного хозяйства,

в) организовать многочисленные кадры «теоретиков» их толка.

В результате, не дав стране ничего для развития ее мощи, а наоборот, ослабив ее, эта публика захватила в свои руки науку, определяет, или, во всяком случае, пытается определять официальное суждение о качестве научных работ, и отметила свою деятельность колоссальным количеством присужденных ее членам премий им. т. Сталина (так как им удалось захватить ведущее положение и в Комитете распределения этих премий).

* * *

Доказательством их тесных заграничных связей является:

1. Вызов для работы в одном из университетов США А. Н. Фрумкина в 1928 г., устроенный ему Кольтгофом; что этот вызов не связан с авторитетом Фрумкина как ученого видно из того, что заграничные ученые, не связанные с поддерживающей Фрумкина группой, не цитируют его работ, а основоположник химии поверхностных явлений – области, в которой работает Фрумкин – Лэнгмюр тогда даже не знал о его существовании.

2. Очень скверная, кишащая ошибками и малопонятная книга Семенова издается Норришем и Хиншельвудом в Англии.

3. Семенов избирается членом Английского Химического Общества в Лондоне при содействии Хиншельвуда, который, как видно из его статей, весьма мало ценит «открытия» Семенова в области теории горения…

4. Семенов заимствует теорию Христиансена и фактически выдает ее за свою собственную. Удивительно, что Христиансен не предъявляет к Семенову никаких претензий, что может быть объяснено их соглашением, преследующим чуждые науке цели.

* * *

Временами положение группы, не давшей ничего для развития страны, становится шатким. Тогда такие авантюристы как С. З. Рогинский или Д. Л. Талмуд начинают демагогические антинаучные выступления вроде обещания увеличить активность промышленных катализаторов в 500 раз (в 1936 г. Рогинский) или «разрабатывают» известные вещи вроде «грелки Рогинского», рационализацию сахарного или вискозного производства, дорожного строительства по Талмуду или добычу золота из морской воды по Талмуду. Создав блеф и подкрепив его отзывами друзей, его быстро стараются предать забвению, что обширность компании позволяет сделать весьма легко. Затем работа путем засекречивания хоронится… а впечатление, будто что-то сделано для страны, остается. Особенно яркий пример этому является случай с азотной кислотой, которой, по Семенову, должны были «испражняться» тракторы, но из этого, кроме пятка диссертаций и премии Семенову (устраивал Фрумкин), ничего не вышло, но было впечатление, что Семенов старался облагодетельствовать страну.

164